"Первый «Экипаж» могу смотреть всегда, по поводу и без. Поэтому с нетерпением ждал выхода нового фильма, надеясь, что будет что-то новое, с современными самолетами и спецэффектами.
Увы?(((
Как бы правильно высказаться о том, что вчера видел………….
Сказка для детей младшего школьного возраста. Так наверно будет правильно.
Я не ждал, что это будет реалистический фильм о нелегких буднях летчиков гражданской авиации. Понятно было, что основной упор делается на «экшн», но, уважаемые сценаристы и режиссеры – вы прежде чем что такое делать вникните в суть процесса либо, если не в состоянии, возьмите опытного консультанта! То что как это было снято – это не только далеко от реальности. Это вообще не реальность, а нагромождение нелепых действий, фраз и поведения актеров, на нелепые и дурацкие ситуации, высосанные сценаристом из пальца.
Я ни каким образом не связан с авиацией. Ни по жизни, ни профессионально. Но отношусь к тому поколению мальчишек 80-х, для которых путь в небо был навсегда закрыт по тем или иным причинам. Но до сих пор я остаюсь верен своей детской мечте и поэтому в наш век наживы и чистогана интернета для меня не составляет особого труда узнать больше и лучше о работе летчиков, аэропортов, конструкции и управлении самолетов.
Поэтому я представляю для чего нужны предкрылки и закрылки, и чем элероны отличаются от интерцепторов. Но вот создатели фильма об этом, и еще о чем подобном, не имеют никакого представления.
Поэтому в фильмы на каждом шагу полно грубых ляпсусов, о которых сначала становится смешно, потом грустно, а затем это начинает просто раздражать.
Прежде всего - самолет. Это Ту-204. Но кабина, показана, почему-то от Боинг-737. В Тушке элементарно совершенно иные приборы и устройства управления. Там нет штурвальной колонки, там уникальная ручка управления, которую не спутаешь ни с чем. Интернет вам в помощь.
А освещение кабины! Все приборы, все, светятся белым светом. И передняя приборная панель и потолочные приборы. Так вот, при полете ночью данные приборы освещаются красным цветом, что бы не утомлять глаза.
Но это бы ладно. Для тех, кто не знает подобных особенностей не критично. Но как второй пилот (Гущин), может приказывать в полете командиру воздушного судна (КВС) (Зинченко) выпустить шасси. Кто там из них главный вообще? А совсем убило, когда тот же второй пилот, дает приказ КВС выпустить «посадочную механизацию». Это что за зверь такой невиданный? Ну и конечно эпохальное – Гущин «Я не вижу полосу» - Зинченко «Иди по приборам». До этого он как шел – на ощупь что-ли? Разговор слепого с глухим. Без комментариев.
Второй пилот (которого упорно по всему фильму называют стажером, хотя стажер вообще не имеет право выполнять полеты, только отдельные их элементы и под наблюдением третьего члена экипажа – инструктора) Гущин вообще фигура уникальная.
Сначала непонятно зачем выбросил из самолета джип. Это представляется создателями фильма как невыполнение преступного приказа.
Потом вообще без какой-либо подготовки, садится за штурвал гражданского авиалайнера и вперед по мировым столицам. Прикольно, что он может летать и в, на минуточку, в Рио-де-Жанейро. Это на Ту-204. При том, что из России в Бразилию вообще никто не летает.
Его отношения с любимой девушкой и отцом заканчиваются одинаково. Ему говорят – пошел вон отсюда. И он идет. Вот такая мелодраматическая линия. Плакать не хочется.
И вот апофеос всего фильма. Полет из горящего ниоткуда и дождливый никуда.
Опять клюква развесистая. Зинченко не хочет лететь на тушке, а запросто пересаживается на военный Ан-8 и, бросая сына на произвол судьбы, вывозит всех кого можно и нельзя и при этом стюардессы у него всегда чистенькие, наглаженные и в миленьких шапочках, которые ни при каких обстоятельствах у них не падают.
А потом опять Гущин. Феерично заводит самолет, на котором не захотел лететь Зинченко, ибо разбился бы вдрызг, но на пути взлета, специально для Гущина, вдруг обнаруживается водокачка. Да-да, водокачка на взлетно-посадочной полосе. Эдакая боченция, размером с тот же самолет и на тоненьких опорах, которые вот-вот сломаются. А чё такого? Где же еще не быть водокачке как не на взлетке? Самое ей там место. И конечно она падает, вода гасит пожар и в это время Гущин уводит ревущий лайнер в темное небо. А за ним кипящая лава накрывает горящее ниоткуда к хренам собачьим.
Но приключения наших героев продолжаются. Улетел Зинченко, ну и хрен с ним. А вот у Гущина проблемы (Москва, у нас проблема. Это фраза из фильма, а не плагиат как вы подумали.) По очереди загораются оба двигателя. Хорошо так загоряются. Аж зрители пассажиры все видят и дым на борту. Ну тут казалось бы полный писец. Думаете конец фильма и можно уже наконец идти домой, ржать в голос и пить горькую. А вот хрен вам в сумку!
Гущин чего там переключает. С диким остервенением дергает (хотя здесь более подходящее слово, пардон, «дрочит», извините за мой французский) штурвал и РУДы (ручки управление двигателями). И о чудо – пожар прекращается сам собой. Вот сам собой. Он даже систему огнетушения не включает. Да на хрена она нужна! Уберите её со всех самолетов к чертям! Только место занимает. В этой ситуации надо просто остервенело дергать все что дергается и строить жуткое выражение рожи лица. И все путем. Все рассосется само собой. А мы то не знали. Вот мы убогие.
Ну, теперь то уж все? Еще чего удумали. Тут Зинченко на своем ероплане нарисовался на горизонте. У него видите ли бак пробит и горючка вытекает. Так что дальше лететь ему вообще никак не хочется. А хочется пересесть в другой самолет.
Делов то! Чё, не знаете как делать? Берешь трос и перекидываешь с одного самолета на другой. И корзинку к нему. Скорость 350 км в ч, высота 3 км. Ну и что? В самолете дверь не открывается? Ну так в багажном отделении есть люк который можно ногой выбить. И как раз рядом с ним кольцо, к которому карабин троса можно прицепить. Он там специально для этого и сделан, что бы людей с самолета на самолет по воздуху перекидывать. Ах да, забыл. Перед этим нужно голосование на борту сделать. Ну, маленький такой референдум. Один вопрос на повестке: берем тех с того самолета или нет. Но больше всего, во всем этом процессе переезда из одного летящего самолета в другой, меня умилили голубенькие шапочки стюардесс. Сидели как прибитые.
Что, и теперь не все готово? Не готово, что ж такого. Сказка только начата.
Ну ладно, переселились, уселись – летим. Садимся. Но Гущин полосу не видит – идет по приборам. До этого он их, приборы наверное, отключил. Да на хрен они нужны. И так все понятно. Он ведь идет «по глиссаде» (конец цитаты). Тот кто хоть немного понимает о чем речь, упадет под стол. Сели. Надо тормозится. Но на хрена нам тормоза. Тормоза придумали трусы. А вот Гущин просто каким-то неимоверным усилием пытается завязать штурвал в узел. Я, честно говоря, так и не понял, что они хотели этим изобразить. То, что делал Гущин, было очень похоже на попытку оторвать всю штурвальную колонку к хренам собачьим, ибо заколебала она уже болтаться тут перед носом. Для меня так и осталось загадкой намерения создателей фильма. На самом деле они хотели, чтобы Гущин оторвал этот чертов штурвал, либо у Козловского сил не хватило, но штурвал устоял. А вот шасси нет. В результате садомазохистских действий Гущина, шасси у лайнера подломилось. А что ему еще оставалось делать? Вы вот выдержите такое насилие над собой? И самолет не выдержал, сел на брюхо, двигатели вырвало с мясом, левое крыло отломилось и улетело в чернеющее небытие – больше его никто не видел.
Логичный вопрос. После такого надругательства над машиной, что должно было произойти? Правильно. Топливо воспламеняется и взрывается, отломившееся крыло ломает фюзеляж и, дальше всем наступает полный писец. Ничего подобного! Все тихо и хорошо. Все выходят, рыдают от счастья, обнимаются, целуются. Вот только Гущин ничего этого не хочет. Любимая ему на шею бросается, а он упирается. Её отстраняет и уходит один в чернеющее небытие. Наверное, оторвавшееся крыло пошел искать.
И вот такими, выходящими за рамки нормального человеческого понимания, действиями и поступками наполнен весь фильм.
То какая-то непонятно откуда взявшаяся история с какими-то африканскими беженцами, которыми надо взять на борт, а их солдаты не пускают и по очереди отстреливают. А Гущин говорит - надо взять, а Зинченко говорит – это их проблемы и улетает, а Гущин дует на него губы. Причем, взлетая, такой вираж закладывают, что даже Валерию Павловичу Чкалову тошно бы стало. И еще одна невероятная деталь. По краям взлетки стоят солдаты с оружием. И не шелохнутся. Вы когда-нибудь стояли возле взлетающего самолета? У меня за 300 метров от взлетки, кишки тряслись. А у этих киборгов даже волосика на голове не шевельнулось.
Или феерическая драка с каким-то высокопоставленным пассажиром на борту. Это тут зачем? Абсолютно дурацкая история. Особенно когда Зинченко, уже потом, пытается заступится за Гущина и подходит к этому обидчику. По всем законам жанра, если уж Зинченко такой крутой, он должен был ему засадить со всей дури в глаз или в ухо. А он тупо что-то ему говорит и стоит как истукан, а тот лыбится, садится в машину и уезжает. Тьфу ты, мать моя! И зачем так пукан рвать?
Ну и то, что было в конце. Достойный конец этой сказки. После него я уже точно не знал – то ли плакать, то ли смеяться, то ли щетиниться как ёж.
Короче, Зинченко, Гущина и его подругу, которая к тому времени уже становится женой, принимают в самую лучшую авиакомпанию России (догадайтесь, с одного раза, куда). И вот они проходят переподготовку на новый самолет. Как это делается? Очень просто. Они лазают по канату. Лазают по канату, Карл! Действительно, а чем им еще заниматься? Это же самое важное занятие для летчика – овладение навыками лазания по канату в огромном ангаре со стеклянной крышей, над которой пролетает самолет самой лучшей авиакомпании России (еще раз угадайте – какой). И всё! Хватит уже. Наливай.
P.S. На иховых самолетах занятный логотип. Поскольку он, как бы, должен соответствовать названию, которое в фильме не упоминается, первое что приходит на ум, когда это видишь – авиакомпания «Русский Конь». "(с)
